Я много лет думаю о том, чтобы быть больничной мамой для сирот, но все боюсь, что у меня крепости духа не хватит.

Я много лет думаю о том, чтобы быть больничной мамой для сирот, но все боюсь, что у меня крепости духа не хватит. И… в основном я… ну прохладно отношусь к детям. Не очень умею их развлекать и плохо представляю о чём с ними общаться. С дочкой у нас своя волна.

Про приютских детей очень много сказано и написано… Основная масса — возвышенно-душещипательное. И все их жалеют: о, бедные сиротки! Но есть моменты, которые показывают реальное отношение к таким детям.

Мы лежим в больнице. С болячками, которые бывают у всех детей и выматывают матерям все нервы. Температура скачет, горло болит, ребенок кашляет, хрипит по ночам, капризничает днём, есть не хочет, пить не заставишь, лекарства с уговорами, уколы с боями. На лице у каждой матери страх и усталость. Страх за своё нанаглядное сокровище. Усталость от недосыпания, чуждого распорядка. Сильно осложняют существование бытовые условия — односпальная кровать одна на мать и ребенка, в палатах на солнечной стороне нет штор, в незакрывающемся туалете нет кабинок, горячей воды тоже нет. Практически «Последний герой». Правда мы лежим в отдельной палате вдвоём (потому что давно, и к нам не селят свежих больных), на разных кроватях, но все равно не 5⭐. Остальные лежат в палатах на 3 койки — 4-6 человек в 20 кв.метрах.

И среди этих замученных и обеспокоенных матерей и их домашних деток ходят ничейные маленькие люди. Их видно сразу. Они косматые, неопрятные, в заношенной (ещё до них) одежде, босые, в жутко растянутых трусах. Они даже двигаются по-другому — свободно, как дикие зверьки, без оглядки на мать, сидят на полу, суют пальцы в рот. Они носятся, хулиганят, дерутся, выпивают впятером весь сок (омерзительное приторно-химическое пойло), рассчитанный на целое отделение, везде лезут и вызывают всеобщее неодобрение. Медперсонал привычно выполняет предписанные им действия, иногда поругивая непослушную мелкоту. Мы сидим в своей палате, в коридор выходим только для перемещения в процедурные. Я не подпускаю дочь ни к каким детям, потому что мы болеем уже по второму кругу, и третьего я не вынесу. Сама в коридоре бываю чаще, но к детям не подхожу, только наблюдаю.

К медикам нет никаких вопросов — таков порядок. Медсестра даже отказалась передавать им конфеты — не положено: дети безнадзорные, могут подавиться, покрыться сыпью. Персоналу категорически запрещено проявлять лишнее внимание и давать что-то от себя.

Но матери… У большинства чётко видна на лице лёгкая брезгливость, смешанная с жалостью. Ну, как к крысятам — вроде дети, но совершенно неприятные. Мамаши между собой обсуждают этих детей, как взрослых — разбирают их поведение в негативном ключе, и делают прогнозы на будущее.

И вот происходит то, что заставляет меня вмешаться. Мама одной великовозрастной девочки, почти подростка (непонятно что тут делающая) практически пинками пригнала двух мальчишек на сестринский пост. И усадила на скамейку, под открытое окно. Больных детей в одних трусах. Надо сказать, что сегодня они уже были поставлены сестрой в этот угол. Но одетые, под закрытое окно и не в 12 часов ночи. Оказалось, что эта парочка мешает мадам усыплять свое дитятко (лет 10-12) в соседней палате. И #яжемать сочла себя в праве карать, выражая общий настрой, витающий в воздухе.

Но это дети 4-5 лет, черт возьми! Абсолютно дикие, никому не нужные, но ДЕТИ! Дети, о которых НИКТО НЕ ЗАБОТИТСЯ и НЕ ЛЮБИТ. Их никто не умывает, не кормит. Никто не водит их в туалет и не помогает там. Никто не следит как они одеты. Никто не помогает им выпить лекарства, не подаёт воду. Никто не измеряет им температуру и не сидит рядом, когда у них жар. Никто не уговаривает их на укол и не жалеет после. К ним НИКТО НЕ ПРИКАСАЕТСЯ И НИКТО НИКОГДА не укладывает их спать. Поэтому они бесятся после отбоя. Поэтому мешают усыплять «более ценных и важных» детей. Поэтому оказываются на жёсткой скамье среди ночи. Потому что за них НЕКОМУ заступиться. И я совершила жуткую ошибку…

Я пошла к ним. Бросила свой полуночный чай с бутербродиками… и пошла к ненужным, больным детям. Я гладила их по головам. И говорила с ними. И осторожно пыталась обнять, пока они испуганно замерли от неожиданной ласки. А потом увела их за ручки (за эти маленькие теплые ладошки) в их палату. Там поправляла давно скатанные в ком простыни, гладила уже по спинке, квохтала что-то доброе и беззвучно ревела. Я делала это, пока не сбилось дыхание и не заложило нос. А потом ушла от этих маленьких мальчиков, один из которых тихонько всхлипывал, вжавшись в стену от одиночества. К своему, «нужному» ребенку, который ищет меня ручками и зовёт во сне.

Я не знаю, как дальше буду смотреть на них и проходить мимо, стараясь забыть, что сегодня стала им матерью… на 15 минут… возможно единственный раз в их жизни…
Что скажут о ТАКОЙ жизни пролайферы?

P.s. Сейчас их 4 мальчика и 1 девочка, им от 2,5 до 7 лет. Можно передать им простые, мягкие сладости (печенье, мармелад, зефир), игрушки, товары для творчества, книжки, носки и трусы. ГДКБ 3, 3 этаж.